Галлюцинаторный реализм
Американская писательница Рейчел Инглз опубликовала книгу «Миссис Калибан», в которой, несмотря на фантастический сюжет о домохозяйке, влюбленной в морского обитателя (не путать с «Формой воды» Гильермо Дель Торо, поскольку роман Инглз был написан намного раньше), автор исследует обыденные проблемы, скрытые желания, разочарование в жизни и стремление к эскапизму в своих собственных мечтах. В ее произведениях миф соседствует с реальностью, а сознание и подсознание часто переплетаются.
Критики относят книги Инглз к редкому жанру, известному как «галлюцинаторный реализм», о котором имеется мало информации. Тем не менее, в 2012 году этот жанр принес китайскому писателю Мо Яню Нобелевскую премию. Мы решили исследовать, что такое «галлюцинаторный реализм» и где еще его можно встретить.
Первая литературная «волна»
Если ввести термин «магический реализм» в поисковую систему, то в первых ссылках можно найти как основных представителей этой литературной традиции (таких, как Борхес, Маркес, Кортасар, а в России – Гоголь и Булгаков), так и характерные признаки жанра. Однако, границы галлюцинаторного реализма (иногда называемого психоделическим реализмом) размыты, и различия между магическим реализмом и психоделикой настолько тонки, что филологи иногда причисляют одних и тех же писателей к обоим направлениям. Что касается галлюцинаторного реализма, то его можно описать как жанр, который ориентируется на измененное состояние сознания. Популяризатор психоделической литературы Павел Пепперштейн пытался объяснить это состояние в своих работах.
«Слово „психоделика“ хотя и означает „просветление души“, или же „ясность души“, скорее предполагает соприкосновение с иллюзиями, с заведомо неистинным. „Ясность“ достигается „от противного“: душа омывает себя огромными объемами иллюзорного, в результате чего развивается своего рода иммунитет».
В период активной пропаганды наркотиков в 50-60-х годах XX века психоделическая литература стала модной. Главными потребителями таких текстов стали хиппи, которые стремились противостоять обществу потребления и заботились о своем психическом и физическом здоровье. Вместе с уходом от цивилизации, интересом к буддизму и наркотикам, изучение своего сознания стало распространенной практикой среди «детей цветов». Литературоведы согласны в том, что это была первая «волна» психоделической литературы.
Предшественники
Конечно, писатели проявляли интерес к психоделикам задолго до наших дней. В Британской империи в 1822 году была популярна книга «Исповедь англичанина, любителя опиума» Томаса Де Квинси. В 1860 году во Франции была опубликована книга «Искусственный рай» Шарля Бодлера, которую также можно отнести к этому течению. В русской литературе можно вспомнить Петра Чаадаева и его произведение «Апология сумасшедшего» (1837). Некоторые литературоведы утверждают, что корни психоделического реализма уходят в далекое прошлое. Согласно одной из версий, начало этого направления можно найти в библейских сказаниях и шаманизме. Филологи замечают общие черты в галлюцинаторных текстах и волшебных сказках, которые имеют свои корни в древней мифологии.
Почему в России возродился интерес к галлюцинаторной литературе?
Рассуждая о второй «волне» психоделической литературы, Пепперштейн заметил, что спровоцировать изменение сознания могут не только галлюциногены:
«Не следует сводить психоделику только к психотропным препаратам. Есть психоделика обыденной жизни, в этом легко убедиться. Есть психоделика массмедиа, психоделика потребления, психоделика кино, психоделика усталости, психоделика выживания. Все эти обстоятельства „высветляют“, „высвечивают“ различные зоны психики, создавая эффекты асимметричных просветлений, иллюминаций».
В 90-е годы в России царили скептицизм и беспокойство по поводу будущего, что привело к разрушению некоторых надежд и страху за строительство новых. Возрождение религии, появление сект и другие потревожившие разум факторы создали благоприятную почву для возникновения второй «волны» галлюциногенных текстов, которые отличались от тех, что были созданы под воздействием наркотиков.
Одним из главных психоделических произведений в России является «Каширское шоссе» Андрея Монастырского. В этой книге наркотики рассматриваются только как лекарства, которые выдаются главному герою в психиатрической клинике. Таким образом, читателю представляется персонаж с предвзятым восприятием, ориентированный на христианскую догматику и мистику в соответствии с сюжетом.
Литературовед Сергей Чупринин относит произведения, такие как «Мифогенная любовь каст» Павла Пепперштейна и Сергея Ануфриева, «Чапаев и Пустота» Виктора Пелевина, «Номер один, или В садах иных возможностей» Людмилы Петрушевской и «Dostoevsky-trip» Владимира Сорокина, к галлюцинаторному реализму. В этих произведениях также можно увидеть отсылки к христианским учениям, древним мифам, фольклору и новым городским легендам. Герои часто живут в двух мирах: реальном и подсознательном, который становится источником искаженной психики. Эффект двойственности проявляется в разных культурах в разных исторических обстоятельствах, будь то Китай 70-х годов, как в произведениях Мо Яня, или тихий американский городок 90-х, как в произведениях Рейчел Инглз.